Люди приходят разные, но судьбы у всех похожи. Фото: АиФ/ из архива В.Костылевой

Люди приходят разные, но судьбы у всех похожие. В год здесь бывает до 90 человек. На подворье постоянно живут человек 15-17, которые помогают обслуживать территорию, дежурят в кочегарке, заготавливают дрова. Среди них есть совсем одинокие, есть те, кто с родственниками поссорился, есть рабочие, которых обманули, но в основном — это сидельцы. Освободился человек, пока добирался до дома или ехал куда глаза глядят, потерял деньги, — куда идти? Вот и идут сюда. «Мы себя в шутку называем «подводники», — улыбается Вера Дмитриевна. — Как на подводной лодке, идём до конца, помогаем, чем можем».У Веры Дмитриевны историй разных — вагон и маленькая тележка. И с печальным, и со счастливым концом. Со счастливым — меньше. Говорит, легче с молодыми мужчинами, они не успели пока дна коснуться. Таких оставляют ненадолго, «выправляют» документы и — снова свобода. «Как-то расчищали тут недалеко рощу и нашли обожжённого парня, — рассказывает Вера Дмитриевна. — Конечно, забрали его к себе, помогли восстановить паспорт, он в это время трудился на подворье».

А недавно здесь было событие из ряда вон выходящее. Вера Дмитриевна с одним из постояльцев ездила в психиатрическую клинику. К его дочери. Они не виделись с 1985 года. Дочка думала, что отца уже нет в живых. Встреча была такая трогательная, что плакали все. Почему так случилось, что отец и дочь не общались? Вера Дмитриевна разводит руками. И рассказала про этого постояльца историю. «Зовут его Валентин Фёдорович. Жили с женой в пригороде Архангельска. Бабушка у него совершенно сумасшедшая была, буйная. Он терпел это много лет. Терпел и бытовую неустроенность. В доме жить было невозможно: не было ни света, ни отопления. Но однажды бабушка замёрзла прямо в квартире и умерла. Он похоронил её, говорит, вышел такой растерянный с кладбища, а куда идти — не знает. Пошёл в магазин, куда они с бабушкой ходили кушать. Тут уже продавцы совсем сжалились над ним, привели его к нам буквально за руку. Теперь Валентин Фёдорович живёт у нас». Бывают случаи, когда люди через некоторое время возвращаются в семью, находят работу.

«Просто помочь»

Но чаще бывает по-другому. До сих пор всем подворьем переживают за Кузьмича. «Жил себе, работал Кузьмич, но как-то выпивший замёрз сильно, и ему ампутировали пальцы ног, — вспоминает Вера Дмитриевна. — У нас отмылся, отъелся, подлечили его, начал в курятнике работать. А потом пришли к нам двое молодых бродяжек, один втёрся в доверие к доброму Кузьмичу. Пока Кузьмич восстанавливал паспорт, пенсия у него копилась, копилась. Потом они вместе пошли за пенсией, и парень её отобрал и сбежал. Для Кузьмича это был удар, он расстроился, ушёл и больше не приходил. Что с ним стало, не знаем».

3 года назад, когда мы первый раз встречались с Верой Дмитриевной, она «горела» идеей создания реабилитационного центра для бездомных. Сейчас у неё на столе другие папки, на которых наклеены аккуратные листочки с названиями: «Временные братья». «Я отказалась от этой идеи, — как будто извиняется она. Цель — вернуть людей в общество — ставить нельзя. Это не работает. Нужно просто помочь на начальном этапе. Мы ещё говорим: «У нас здесь всё для того, чтобы ты жил и трудился. Учись спать на постельном белье». Да-да, ведь есть те, которые потеряли социальные навыки».

Она целую теорию вывела: как помочь бродяге, потерявшему цель в жизни: «Голодный бездомный человек — это потенциальный преступник. Чтобы согреться и поесть, он пойдёт и витрину магазина разобьёт. Ему надо просто выжить на улице».

Вера Дмитриевна, пока разговариваем, несколько раз прерывается на стук в дверь бытовки. Подопечные: кто отчитывается о проделанном, кто спрашивает, где инструменты лежат. Все в делах. «Поначалу многие бунтуют, мы их долго к труду приучаем. А потом смотришь, а он уже смиренно воспринимает работу. Как солдат. И уже понимает, послушание — это внутреннее состояние. А потом однажды приходит день, и подопечный наш говорит: «Мне бы домой съездить, а там посмотрим»».